только для тех у кого с чувством юмора все в порядке ( РАССКАЗ НЕ МОЙ АВТОР НЕ Я )

 - Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! - муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.

 

Детка.

 

Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками - надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные?

 

Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им 'бе-бе-бе, я так тибя хачю' - тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично - реакции никакой.

 

- Сто раз говорила: не называй меня деткой! - я нахмурила брови, и скрипнула зубами. - И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.

 

- Дура ты. - Обиделся муж. Сегодня вторая годовщина нашей свадьбы . Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.

вторая годовщина - это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.

 

- Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.

 

Муж оскорбился:

 

- В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?

 

Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.

 

- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В 'морской бой'?

 

Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном:

 

- В рифмы, бля! - не выдержал муж. Пакля!

 

- Хуякля. - На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо: вторая годовщина . Это вам не в тапки срать. - Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?

 

Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.

 

- Хочу выебать школьницу!

 

Выпалил, и заткнулся.

 

Я подумала, что щас - самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.

 

Повисла благостная пауза.

 

- Еби, чотам: Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.

 

Супруг в темноте поперхнулся:

- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты.

 

Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца - лиш бы кровища:В школьницу поиграть слабо в такой то праздник штоле? Как нехуй делать!

 

- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?

 

Самой уж интересно шопесдец.

 

Кстати, игра в школьницу - это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись: Пообещал он ей за это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: 'Упс!'. Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: 'А где остальное?', а муш (кстати, ево фамилие - Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: 'Где-где: В жопе!' И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.

 

А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!

 

Ну, значит, Вова начал руководить:

 

- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?

 

- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.

 

- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное - он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.

 

Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????

 

- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?

 

- Дура. - В очередной раз унизил мой интеллект супруг. - в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.

 

Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке - сила. Это ж все знают.

 

В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.

 

В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:

 

- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?

 

- Это ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.

 

Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:

 

- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!

 

- Сорри: - доносицца из темноты, - давай сначала.

 

Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:

 

- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?

 

- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.

 

Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде 'Кукарачю'. Маршырую по-пианерски.

 

И ахуеваю.

 

В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет.

 

Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:

 

- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.

 

- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.

 

- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.

 

Вот пиздит, сволочь: Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.

 

- Не: - блею афцой, - Я и так без трусиков: Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.

 

Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.

 

За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля:

 

- Замечательно! - шепчет Вова, - Математика - это наше фсё. Сколько будет трижды три?

 

- Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.

 

- Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. - ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?

 

- Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися - это вот это, да?

 

- Да! Да! Да, бля! - орёт Вова, и обильно потеет. - Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?

 

- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.

 

- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!

 

- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.

 

Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:

 

- Дай померить фартучек, Машабля!

 

Нет проблем. Это ж такой праздник, я ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину - и я скажу кто вы.

 

- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - снимаю фартук, и отдаю Вове.

 

Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:

 

- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена, как путана?

 

Хрюкаю.

 

Давлюсь.

 

Отвечаю:

 

- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.

 

Муж снимает очки, и смотрит на меня:

 

- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.

 

Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:

 

- А хуле ты меня сам сбил с толку? 'Скока буит трижды три?' Какой, бля, десятый класс?!

 

Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:

 

- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?

 

- А нахуя они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?!

 

- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!

 

- Сам такой!

 

Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.

 

- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! - не успокаиваецца муж.

 

- Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? 'Ты девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?' Сам её трогай, хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!

 

- Пожалуйста!

 

- Ну и фсё!

 

- Ну и фсё!

 

Знатно поебались. Как и положено . Куртуазно и разнообразно.

 

В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:

 

- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!

 

Вова, как был - в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.

 

 

 

: Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели: Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать: Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу:

 

- Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!

 

- Да кому ты нужна, ветош? - раздался в прихожей голос моего отца.

 

Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.

 

- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!

 

Мама жгла, беспесды.

 

- Отпустите мой хуй, мамаша: - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.

 

Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.

 

Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя - это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись . но этот день я не забуду никогда.

 

Я б и рада забыть, честное слово.

 

Но мама: Моя мама:

 

 

Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:

 

- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.

 

Я краснею, и вешаю трубку.

 

И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.

 

С помидорами.